При всех ужасах проклятой войны - миллионах погибших, сломанных судьбах мужчин и женщин, детях-сиротах, - она рассматривалась руководством СССР в первую очередь с позиций «великой школы испытаний и проверки». Пишет газета Жизнь Луганска».
К сожалению, этим определением места приложения физических и духовных сил народа часто и густо пользовались в корыстных целях - как в сторону неоправданного возвеличивания людей и организаций, так и в поисках неуспевающих. В планы авторов статьи не входила оценка деятельности луганских структур ВКП(б). Мы хотели в некоторых моментах военной биографии известного в прошлом партработника увидеть дела и дни, какими они были в действительности... Хотя, признаемся: ни один документ не отражает в полной мере масштабы патриотического порыва наших предшественников в стремлении защитить родную землю от оккупантов.
Кто она, Паша Демиденко?
О Прасковье Ивановне вспомнили неожиданно. В 2000 году в ходе строительства музея завода «Луга-Нова» кто-то из сотрудников прослышал, что на улице Коцюбинского живет человек по фамилии Демиденко. Оставалось выяснить, в родстве ли он с Пашей Демиденко, вожаком комсомольской ячейки 1926 года. Посещение квартиры не заставило долго ждать - и переданная в дар коллекция личных вещей и документов покойной П.И.Демиденко вскоре заняла место в музейной экспозиции. Среди наград - медаль «Партизану Отечественной войны». Достаточно полная биография луганчанки вошла в очерк по истории одного из старейших предприятий города. В силу разных причин кое-какие бумаги из домашнего архива лежали не исследованными.
Поводом вернуться стал 2010 год - празднование юбилея Победы. 20 листов неопубликованных воспоминаний П.И.Демиденко прочли на одном дыхании. Не все моменты дались сразу - пришлось перечитывать и уточнять. Первое, что бросилось в глаза, это время написания: конец 1980-х - годы перестройки. Свою роль взяться за перо наверняка сыграло возмущение ветерана - не одними же репрессиями жила страна! Например, 1941-45 годы. Сколько всего пережили, перестрадали. Вероятно, так рассуждала Прасковья Ивановна. А наибольшие потрясения, судя по количеству страниц, посвященных данной теме, выпали на первые недели и месяцы освобожденного Ворошиловграда. Демиденко пишет: «Даже после изгнания оккупантов они не отказались от желания уничтожить город...» Несмотря на то, что события марта 1943 года однажды уже упоминались нами, - читатели помнят немецкую «карусель» в небе над городом, - правда обожгла.
Вот оно что! Отсюда, пожалуй, все и началось: вопросы за вопросами. Неужели около семи месяцев ситуация оставалась в подвешенном состоянии? В таком случае, какова роль П.И.Демиденко в забытой обороне Ворошиловграда? Хорошо, тогда причем здесь подвиги, за которые удостаивают партизанской медалью 1-й степени? Вконец сбил с толку групповой снимок - неизвестный фотограф запечатлел П.И.Демиденко рядом с М.И.Третьякевичем, С.Е.Стеценко и другими людьми, известными по серии статей об оккупации как партийно-партизанское подполье 1942-43 гг. По секрету: ходили разговоры, что она могла являться связной кого-то из них. Мемуары не дают исчерпывающего ответа.
По страницам личного дела
Не день и не два провели мы в читальном зале бывшего партархива. Подняты из хранилищ и изучены десятки папок протоколов заседаний бюро горкома за военные годы, стенограмм, отчетов, списки партизан, перечни награжденных - все, что хоть как-то могло пролить свет. Личное дело П.И.Демиденко появилось под занавес и как нельзя кстати. Знакомимся, сравниваем с ранее известными данными. Правильно - родом она из Курской губернии, начинала рассыльной тонкосуконной фабрики. С 1925 года ее дальнейшая судьба связана с Луганском и со всеми городскими делами тех лет - Луганбудом, ТЭЦ-1.
Послужной список помог слабо - типичная анкета партработника конца 1930-х годов. Образование среднее, год проучилась во ВТУЗе - не окончила. Успела побывать в секретарях райкома ЛКСМУ. И вдруг крутой зигзаг - с ноября 1938 года по май 1939 года - директор кинотеатра «Красный Маяк» на Пушкинской. Эпизод с переходом с партийной на хозяйственную работу объясняет личной просьбой - на руках был месячный ребенок. Может быть, так и было, однако показалось, что ее спрятали намеренно, дав шанс пересидеть смутные дни. Из достижений в области наук - два курса вечернего «коммунистического университета».
Шаг вверх отмечен должностью зава наибольшего в структуре горкома отдела - организационно-инструкторского. Здесь и застало ее 22 июня 1941 года. О войне объявил секретарь обкома Гаевой в тот же день на утреннем совещании. Был вскрыт пакет с пятью печатями, зачитан мобилизационный план, перед коммунистами поставили задачи - что делать. Свой вклад в борьбу с врагом Демиденко описала так: «На долю организационного и военного отделов выпала задача подбора и комплектования партизанских отрядов, - их было два. Один возглавил Яковенко, второй - Громов. Были подобраны явочные квартиры».
Строки анкеты января 1945 года скупы: состояла ли в других партиях, оппозиции, были ли отклонения от генеральной линии? Ответ отрицательный. Отдельной строкой - участие в партизанском движении и подполье. Наград - тоже нет. Автобиография, написанная собственноручно 13 апреля того же 1945 года, не менее лаконична. Читаем: в декабре 1941 года эвакуировалась с семьей в Челябинск, заворг Кировского райкома. Реэвакуация весны 1942 года ее не коснулась. А как же партизанская деятельность? 22 января 1943 года прибыла в распоряжение ЦК КП(б) Украины.
В подвешенном состоянии
14 февраля 1943 года Ворошиловград встречал освободителей. Со стороны Каменного Брода в город вошли девять человек. Им надлежало восстанавливать органы советской власти. Тот же С.Е.Стеценко, побрившись и сменив телогрейку на гимнастерку, на первых порах исполнял обязанности председателя горисполкома. Другие, на примере Демиденко, заняли свои прежние должности. Остававшиеся на оккупированной территории коммунисты прошли перерегистрацию. Из них был организован рабочий батальон в 500 штыков.
Около восьми тысяч человек призвали через военкомат. «Вручив автомат или винтовку, - пишет Демиденко,- их без обмундирования грузили на машины и направляли на передовую». В одноэтажном доме на улице Юного Спартака (ныне - ул. Даля), после ухода немецкой сельхозкомендатуры, разместился горком. Его по-военному называли штабом. В круг задач заведующей орготделом входила работа лечебных учреждений. Как это сделать? - без света, тепла, с разбитыми кроватями, баррикадами из мебели в помещениях полуразрушенных поликлиник.
Вот когда в пояс кланялись людям. Если бы не их поддержка, не одолеть разрухи. О единстве усилий во имя обшей цели П.И.Демиденко вспоминала с подъемом. 14-летняя девчушка Рая Абалуева принесла ценные медикаменты, перевязочный материал, добытые за время подработки в немецком госпитале Доктор К.К.Скворцов сутками не выходил из операционной. Подразделения 3-й гвардейской армии, стоявшей на охране города, делились с ранеными своими скудными запасами. До введения продуктовых карточек решили продавать хлеб только работающим и особо нуждающимся семьям военнослужащих. В «совершенно секретных» бумагах горкома озвучена цифра - 4800 кг на месяц.
Заботы возрождения продлились до середины марта. К этому времени линия фронта выровнялась по Донцу от Изюма до Ворошиловграда и далее строгой вертикалью на юг - до Таганрога. Бои с элитными дивизиями СС «Адольф Гитлер» и «Рейх» закончились тем, что едва освобожденные города Харьков и Лисичанск вновь пришлось оставить. Похоже, вражеская пропаганда не врала - «тактический отход на заранее подготовленные позиции» предполагал контрмеры вермахта. С.Е.Стеценко как-то обмолвился: «За 16 км от Ворошиловграда стояли немецкие части. Они рвались в город...» А если точнее, передовая проходила по опытным полям нынешнего сельхозинститута.
10 дней, которые потрясли город
Весь март пользовались ближайшим узлом Миллерово. Оттуда - на машинах и гужевым транспортом - грузы с «большой земли» перевозились до места назначения. Первый поезд с зерном пришел в 10 утра в тот трагический день 20-го. Ровно через два часа состав был уничтожен атакой с воздуха. Убийственные сведения Ворошиловград получил, когда над ним неожиданно появились более 100 самолетов люфтваффе. Началась жестокая бомбежка. Через каждые 30 минут на город сбрасывались бомбы - число жертв росло. Жители частного сектора спасались по погребам. Горели дома, рушились здания, от помещения горкома остались одни стены и два сейфа с чистыми бланками учетных карточек. Погибло, по данным чрезвычайной комиссии, рекордное число луганчан - 345 человек. Среди убитых - секретарь Климовского райкома И.М.Иванов «А раненых, - писала Демиденко, - никто не считал».
«Утром 21-го мы решили идти в обком - найти Гаевого и Стеценко - документы были у меня в свертке, - вспоминала П.И. Демиденко. - Гаевой отругал нас и дал указание подыскать квартиру на окраине. И через связных поставить его в известность». Партизанскими тропами заворг обошла 19-ю Линию и неожиданно нарвалась на враждебный прием. «В доме, видимо, жили бывшие полицаи, - отметила она. - Я спросила: «Не сдадите ли нам одну комнату?» Из-за дверей переспросили: «Кому это вам?» - «Горкому партии». Тогда мне предложили покинуть дом, пока голова цела».
П
овезло - встречная старушка указала на домик в конце улицы. Его хозяйкой оказалась «Нелюдимая», жена начальника цеха утильсырья завода ОР - Расторгуева Полина, с которой Демиденко жила до войны в одном дворе. На просьбу приютить у себя горком, она заявила: «Все отдам, лишь бы меня не бросили, если вторично будете отступать».
А перспектива оставить Ворошиловград приближалась с каждым часом. По слухам, наши войска начали отход. Решили проверить, с этой целью С.Е.Стеценко послал Пашу Демиденко и Тамару Морозову в ДК им. Ленина. Действительно - танки и артиллерия пришли в движение. Толком больше ничего не узнали. Повестку дня бюро горкома с ее мерами по ликвидации последствий наводнения пришлось срочно переписывать. В доме «Нелюдимой» на заседании партактива в составе Гаевого, Стеценко, Третьякевича, Зверева договорились, что обком эвакуируется в село Югановка, советская власть и аппарат горкома действуют по обстоятельствам.
Назавтра картина повторилось в точности до минут: в 5 утра - бомбежка, в 11 - артобстрел, ровно в 17 - опять принимались за дело асы Геринга. В моменты затишья хоронили убитых, больных и раненых распределяли по госпиталям. Оставшихся без крова нужно было куда-то заселять. Но куда? Из заводов частично работали два: имени Пархоменко и завод ОР. Остальные стояли - не было ни рабочей силы, ни материалов. «Я ходила нищенкой по своим старым друзьям и просила, - пишет П.И. Демиденко, - кто, чем сможет помочь». И так - в течение 10 дней. Население в страхе потянулось из города. Подсчитали: на 1 апреля 1943 года в Ворошиловграде осталось около 73 тысяч человек, почти вдвое меньше, чем при оккупантах. Жилищный фонд утратил и того больше.
Месяцы противостояния
Разбор налетов состоялся 29 марта 1943 года на бюро горкома. В «особой папке» сохранились доказательства: «Пользуясь слабостью внутренней охраны и контроля, а также нерешительным осуществлением паспортного режима, провокаторы и шпионы, дезертиры и уголовники находят себе в ряде случаев приют в городе». Больше других досталось областной милиции во главе с Горбенко за недостаточные меры профилактики «мародерства, расхищения общественных зданий и имущества, находящегося в местах, подвергшихся вражеской бомбардировке (особенно улицы Пушкина, Ленина, К.Маркса)». После раскатов горкомовского гнева в центр Ворошиловграда отрядили силы гарнизона. Внимание его начальника полковника Соболева направили на организацию круглосуточного вооруженного патруля. В отделениях милиции вывесили специальные ящики для сообщений о притаившихся врагах.
Чтобы не допустить вспышки паники, печатный орган держал нейтралитет, сколько мог. Мало того, что «Ворошиловградская правда» теперь выходила в формате листовок совинформбюро, на ее страницах мы не нашли ни слова о бомбежках и вообще о событиях в городе. Сор из избы вынесли 24 апреля - спустя месяц, призвав каждого - от школьника до домохозяйки - быть бдительными и чувствовать себя на месте «советских пограничников».
Наверху прошла ротация кадров. Стеценко стал секретарем горкома, Демиденко - членом бюро. Зверева определили на довоенную должность - в горсовет на место Стеценко. Клюшников, вернувшись из рядов РККА, попал, что называется, из огня да в полымя. Формально он занял пост замзава отдела кадров горкома, по существу, ему вменили организацию партизанских групп и баз. Для справки: в шахтерских районах, за которые в свое время отвечал С.Е. Стеценко, организовали 7 резервных отрядов. Каждому из них дали соответствующие имена - «Гроза», «Буря», «Сталь»...
Кстати, ближе к лету 1943 года из Ворошиловграда выехал не только обком. В одном из документов попалась информация, что бывшая связная подполья К.Д.Кротова выведена из состава бюро Климовского РК как эвакуированная из города вместе с коллективом пединститута. Завод Пархоменко, расположенный в зоне артобстрела, поступил иначе: на территории завода ОР были подобраны площадки и разработан план переброски оборудования «с учетом бесперебойного выпуска продукции». В ряды РККА призвали еще 1500 человек. Бросили клич уже среди девушек-одиночек в возрасте от 18 до 30 лет - Южный и Воронежский фронты нуждались в пополнении. Полторы тысячи рабочих отправились в Оренбургскую область - на металлургический завод. Население - женщин и подростков - мобилизовали на строительство так называемого ворошиловградского обвода - оборонительных рубежей. Демиденко занималась сбором белья, полотенец, кисетов для бойцов Красной Армии. Что интересно, районам - победителям соревнования в качестве поощрения предоставлялось право выехать на передовую, и вручить подарки из рук в руки.
В те же дни дом №17 на городке Пархоменко, где отныне располагался горком, посетили высокие гости - второй секретарь ЦК КП(б) Украины Кириченко, уполномоченный Наркомата черной металлургии Пахомов, командующие ряда фронтов Еременко, Конев, Малиновский и Чуйков. Возглавлял делегацию новоиспеченный генерал-лейтенант Хрущев. Очень скоро сведения из-за закрытых дверей перестали быть военной тайной.
В 3 часа утра 17 июля 1943 года со стороны Белой началась артподготовка. Немцы, упреждая планы Красной Армии, таким образом, напомнили о годовщине занятия Ворошиловграда. «Мы приготовились к отступлению, - вспоминала Демиденко. - Как вдруг в 11 часов в горкоме раздался телефонный звонок. Звонил командарм: «Я хоть и неверующий, но молитесь Богу, - сообщил он, - отбросили мы немцев с их занимаемых позиций».
Ровно через месяц пошли в наступление войска Южного фронта, и уже на четвертый день, по выражению С.Е.Стеценко, навеки прекратился обстрел города. 8 сентября 1943 года над Москвой отгремели 20 залпов из 224 орудий в честь Красной Армии, полностью освободившей Донбасс. Секретарь ЦК КП(б) Украины Н.С.Хрущев продублировал постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации».
В город вернулся обком и облисполком. Работы хватало всем - разбирались завалы, женщины-домохозяйки трудились по 1500 человек ежедневно, мужских рук и транспорта не хватало. На стене здания Музея Революции на углу улицы Ленина появился макет карты театра военных действий с его переставными флажками и стрелками. Казалось, испытания и проверки отошли на второй план...
Кому верить?
Интересующая нас информация из «Личного дела П.И.Демиденко» появились там, где мы ее не ждали, и одна за другой. В анкете учетного листка 1953 года в пункте о партизанской или подпольной деятельности всплыла запись: «Выполняла спецзадание в 1942-43 гг. Ворошиловград - Саратов». Соответственно среди наград и поощрений - медаль «Партизану Отечественной войны». Год - 1945-й. Как же так, если в январе месяце на этом месте, помнится, был жирный прочерк? И что это еще за спецзадание такое под кодовым названием «Ворошиловград - Саратов»?
Вчитываемся в мемуары и выясняем. В июне 1942 года, накануне второй эвакуации Ворошиловграда, по указанию обкома был составлен реестр работников горкомов и райкомов области. Сюда вошли как эвакуированные ранее, так и те, кто уехал на восток страны в последний момент. Все они в час «Х» взяли обязательство поступить в распоряжение ЦК КП(б) Украины, расквартированный тогда в Саратове. Возглавлял виртуальное формирование один из секретарей обкома партии И.Ф.Праведников (об этом «строгом к другим, и совсем не строгом к себе администраторе» мы еще вспомним). «В группе была и я», - пишет П.И.Демиденко. 22 января 1943 года, на тот момент, когда ее вызвали в Саратов, Ворошиловград был оккупирован, и ценные указания, по всей видимости, поступали сразу из двух источников - из украинских ЦК и Штаба партизанского движения. Уже 14 февраля 1943 года, как мы помним, она в группе товарищей прибыла в город для прохождения дальнейшей службы.
Получается, права таки Демиденко, наградили ее за марш-бросок от Волги до Лугани. Тогда почему с опозданием на два с лишним года? Известны, конечно, исключения, но Демиденко была на виду, и вряд ли скрывала бы свои заслуги. Более того - 29 января 1946 года в характеристике, утвержденной бюро горкома, у Демиденко значится одна награда - медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-45гг.».
Неизвестно, как бы сражались партизаны Ворошиловграда, приди немец в декабре 1941 года. Передышка длиной в семь месяцев (по иронии судьбы опять эта цифра) оказалась обманчивой - ходили настроения скорее «добить зверя». По словам М.И.Третьякевича, угрозы оккупации не стало, и партизанский отряд под командованием Яковенко организован не был. «Таким образом, отрядом пришлось заниматься дважды - в 1941 и 1942 гг., - пишет Е.М.Самарина (дочь Третьякевича - авт.) - Из ранее подготовленных людей почти никого не осталось - кого взяли в армию, кто уже был во вражеском тылу». Известен «третий» ворошиловградский отряд - Скобелева, но он был организован облуправлением НКВД, и его остатки в апреле 1942 года влились в отряд под командой Сиворонова, действовавшего преимущественно на территории Сумской и Харьковской областей. Следовательно, работа П.И.Демиденко фактически пошла насмарку?
Казнить нельзя, помиловать?
По ряду косвенных подсказок видно, что на протяжении нескольких лет, начиная с середины 1944 года, на верхних этажах киевского здания №11 на Банковской улице наблюдалось волнение. А тут еще в 1946 году вышел романа А.Фадеева «Молодая гвардия». Ворошиловградская парторганизация как составная часть Компартии Украины вроде самоустранилась от подпольных дел комсомольцев Краснодона. Быть такого не могло, потому что не могло быть никогда, как любил пошутить Хрущев.
При чем здесь, скажите, Демиденко? Многое объясняет наконец-то разысканный нами наградной лист за подписью Гаевого: «Тов. Демиденко в 1941 году ...проводила организационную работу по созданию партизанских и диверсионных групп. Проводила индивидуальные беседы по подбору бойцов и командиров для групп. Возглавляла руководство райкомов КП(б)У по созданию указанных групп, подбору явочных квартир, а также их боевой подготовки». Внизу от руки приписка - «31.ХII-46г.» Улавливаете связь? «Руководила и организовывала» - самое то! Сразу вопрос, каким образом партикулярное лицо женского пола занималось подготовкой кадров на уровне спецшколы НКВД?
Мы взяли на себя смелость раскрыть кавычки. Из «двух отрядов-крестников» Демиденко первый перестал существовать 15 сентября 1942 года вместе с гибелью «при невыясненных обстоятельствах» Яковенко. Второго в архиве вообще не выявлено. Громов проходит как командир одной из групп «первого». В документах подпольщиков он больше известен как частый гость дома на 5-й Донецкой - местожительства технического секретаря Октябрьского райкома Шуры Семеновой. Та в свою очередь водила приятельские отношения с Настей Анохиной, которая как-то в период оккупации пожаловалась Стеценко на Праведникова - он уехал и бросил ее. По словам Кротовой, видевшейся с Анохиной в тюрьме итальянской контрразведки, Настя была из раскулаченных, пролезла в партию, и ее роль в деле подполья подлая.
Обращаем внимание на следующую дату - 1953 год. Людям старшего поколения объяснять не надо, что это значило. Похороны Сталина проходили со слезами, восхождение Хрущева - при гробовом молчании. А кто, как не он, секретарь ЦК КП(б) Украины с 1938 по 1949 гг., стоял за всеми теми депешами и разнарядками по выявлению и героизации «активных организаторов и непосредственных участников партизанской борьбы», присланными в Ворошиловградский обком для исполнения. Не время и не место пускаться в экскурсы. Напомним лишь, что в октябре 1964 года пленум ЦК КПСС главному советскому «волюнтаристу» выставил неуд.
А вот своим подопечным после завышенных баллов в военном аттестате Хрущев устроил переэкзаменовку немедля. Из характеристики от 24 августа 1953 года: «Тов. Демиденко в своей практической работе, в личном поведении допускает серьезные ошибки, выражающиеся в беспринципном отношении к подбору кадров, администрировании и проявляет грубости и окрики в общении с работниками аппарата РК и руководящих работников района. Бюро обкома дважды указывало тов. Демиденко на серьезные недостатки в ее работе и личном поведении. Однако должных выводов для себя тов. Демиденко не сделала...» Вспомнили и сестер, и брата, несколькими годами ранее проштрафившихся на службе. По совокупности «содеянного» обком КПУ посчитал целесообразным освободить тов. Демиденко П.И. от обязанностей 1-го секретаря Климовского РК.
3 февраля 1954 года, вероятно, со ссылками на пролетарское происхождение и былые заслуги опальной соратницы, бюро ГК постановило: «Утвердить т. Демиденко П.И. замом председателя исполкома Горсовета по культуре и здравоохранению». Последние семь лет перед выходом на пенсию она проработала тоже замом, но директора завода электронного машиностроения - по быту.
Чаша скорби и потерянное знамя
Какой же на самом деле была наша Прасковья Демиденко, партийный функционер, делегат и депутат, мать и жена инвалида войны? В сентябре 1943-го по возвращении из командировки она поделилась переживаниями с читателями «Ворошиловградской правды». Мы нашли эту статью, названную, кстати, «Месть, только месть», прочли и ужаснулись: неужели все это когда-то было? И село Белое без единой души, и шоссе, по которому едва плелись женщины и дети, «желтые, полураздетые, шатающиеся от ветра». По прошествии лет, описывая яму на территории алчевского химзавода, куда эсесовцы сталкивали еще живых людей, чувства вновь пролились на бумагу: «Страшнее этой трагедии я ничего не видела».
А как восстанавливали водолечебницу? «Денег нет и взять негде», - писала Демиденко, - но людей лечить надо». Пришлось идти на прием в облисполком. Идею поддержали и помогли, чем смогли - с миру по нитке. Предприятия, техникумы, учреждения получили каждый по участку для освоения. Земляные работы вели вручную, трубы выделил комбинат «Ворошиловградуголь». Тогда же вокруг города усилиями его жителей заложили зеленую зону. Работали целыми семьями, сажая деревья вперемежку с картошкой, кукурузой, арбузами и тыквами, - продукты были на вес золота.
В феврале 1944 года П.И.Демиденко на свой страх и риск отличилась сбором средств Климовского района в фонд обороны страны. Горком добро не дал. А когда сумма перевалила за миллион, решила уведомить об этом лично Сталина. «Хлопот было много, - можно понять состояние Прасковьи Ивановны, - банк не принимал деньги, милиция отказывалась их охранять, связь боялась одного имени Верховного Главнокомандующего». С грехом пополам телеграмму все-таки отбили. Мало того - из Москвы пришел ответ. До самой смерти вождя народов этот почтовый бланк с наклеенными полосками слов благодарности был для нее своего рода охранной грамотой.
За это время П.И.Демиденко успела поработать в горкоме секретарем по кадрам и параллельно окончила десятый класс вечерней школы. В 1949 году побывала в Киеве членом ЦК КП(б) Украины. Понимая, что по своему уровню отстает, поступила на истфак Ворошиловградского пединститута. Не ее вина, что она так и осталась с тремя курсами незаконченного высшего образования.
В том же 1953 году на братской могиле рабочих завода ОР, жертв бомбежек марта 1943 года, был поставлен памятник - чаша скорби, покрытая знаменем. Во времена холдинга «Лугансктепловоз» чугунный сосуд у 1-й проходной заменили стилизацией на камне, знамя за ненадобностью исчезло. Где-то далеко осталось 9 Мая 1945 года, когда город от счастья палил в воздух из всех видов стрелкового оружия. За столами, накрытыми прямо на улицах тем, у кого что было, сидели от мала до велика. Среди них была и Прасковья Ивановна.
Такой, может быть, она и хотела, что бы мы ее запомнили - без медалей и должностей в ранге рядового «великой школы испытаний и проверки».
Сергей Остапенко, Виктор Стрельцов