Наша школа прославлена многими замечательными людьми, которые в годы Великой Отечественной войны отстояли свободу и независимость Родины. Пишет газета «Жизнь Луганска». Среди них – известные всей стране два Героя Советского Союза, два Александра - Молодчий и Рай. Но были и другие герои. Их жизнь была коротка, война не пощадила их, но память о них – в наших сердцах.
Николай Никандрович Стрельцов родился в 1924 году в Луганске, проживал по улице 3-я Продольная, ныне Зои Космодемьянской, в доме №78, номер комсомольского билета 8581021, окончил 7 классов СШ №13.
Его мать, Евдокия Арсентьевна Стрельцова, была домохозяйкой. А отчим - Николай Игнатьевич Стрельцов - садовником в «Зеленстрое».
С ранних лет рос Коля живым, подвижным мальчишкой, любившим пошалить. Подрос, пошел в школу... Учился хорошо, но настоящей страстью Николая был футбол. О, этот футбольный мяч! С ним мальчишка проводил все свободное время. Собрал уличную команду, и гоняли они мячик с утра до вечера. За это ему частенько перепадало от родителей. «Учеба не должна хромать, а ты... Ишь, как математику запустил... А Веру больше не проси за себя математику делать, выпорю», - то ли в шутку, то ли всерьез говорил, хмурясь, отец. Знал Колька, что отец его любит, но воспитание в семье дело серьезное - нужно слушаться!
А потом было замечательное увлечение парашютным спортом, в котором Николай достиг успехов. Как ему хотелось стать лётчиком! Но осуществить свои желания, стремления ему помешала война.
Через много дней и ночей дети, пережившие этот ужас, в своих сочинениях писали: «Что я пережила во время оккупации. Летом 1942 года наши части покидают свои родные края и отступают. Какая жуткая картина… При одном воспоминании о том, что остаюсь, всё тело пробирает дрожь. Как не хочется жить, но не хочется и умереть такой смертью. А немцы подходят всё ближе и ближе.
Город пустеет. Изредка слышна пулеметная очередь.
Но вот немцы совсем близко, и слышу я душераздирающий рёв машин... Вместе с ними повеял тяжелый воздух, неся к нам огромную грозовую тучу, которая нависла над нашим городом. О! Это начались мучительные дни моей каторги! Город окутан туманом, не видно солнца... Немцы грязные отбирали последний кусок, врывались в квартиры, разбивая все на пути...»
Но Николай Стрельцов не хотел покориться, смириться с насилием.
«Еще до оккупации Ворошиловграда работал Николай Стрельцов в системе климовского пищеторга продавцом. А в конце 1941 года был отобран отделом НКВД бойцом партизанского отряда Копёнкина, действовавшего на территории Харьковской области», - писал секретарь горкома ЛКСМУ г. Ворошиловграда П.Перегудов в характеристике Николаю.
Уже в самом начале фашистского нашествия в борьбу с захватчиками включилось население охваченных войной районов. Это были проявления партизанского движения, которое потрясло вражеский тыл. Будучи бойцом партизанского отряда, Николай Стрельцов участвовал во всех операциях. На его личном счету 8 уничтоженных немецких солдат и взорванный мост, имеющий важное стратегическое значение как переправа для немецких частей.
Николай был трижды ранен в боях. И тогда командование партизанского отряда направило его нелегально в Ворошиловград, который уже был занят немцами. Не мог долго отдыхать отважный парень. Вскорости возвратился назад, в отряд, но... не было больше партизанской базы. То ли ушли они дальше, вглубь страны, то ли фашисты разгромили их отряд - об этом не знал Николай. И пришлось ему возвращаться назад, в родной город. Видел сожженные сёла, поля; видел, как на столбах у дороги висели тела людей с табличкой «партизан». Сколько горя было вокруг... От всего увиденного крепла ненависть к захватчикам и уверенность, что будет бороться с оккупантами до конца!
Но в первые дни ему пришлось прятаться у сестры Веры, хотя и не хотел подвергать опасности родных, близких людей, не хотел им рассказывать, что партизанил, что пришел создавать подпольную группу.
А оккупанты во всю хозяйничали в городе, устанавливали свои порядки. Вот как писал об этом секретарь Ворошиловградского подпольного горкома партии М.Третьякевич:
«Через 8-10 дней после занятия города немцами в город приехало гестапо и полевая жандармерия. Разместились они в здании облуправления НКВД и горотделении Госбанка, сейчас же приступили к формированию полиции. В задачу полиции входило выискивать, арестовывать и доставлять в Горуправление, а через него в гестапо всех подозрительных».
Но Николая не пугала возможность ареста. «В Ворошиловграде он связался с подпольной комсомольской группой, возглавляемой Т.Семеновым и стал принимать в ней самое деятельное участие по распространению листовок, призывающих молодежь саботировать мероприятия немецких властей по мобилизации молодежи на работу в Германию», - писал П.Перегудов.
«Как выполнить задание и не попасть самому в руки немцев», - думал Николай, и тогда его родная сестра Варвара Никандровна Сухомлинова придумала вот что... Работая с 14 лет горничной в доме известного в городе врача Каца В.А., который специиализировался на лечении туберкулеза, Варя выпросила для брата справку и поддельные рентгеновские снимки. Таких ребят и девчонок в Германию не угоняли - боялись заразы... Теперь Николай Стрельцов мог свободно передвигаться по городу, заниматься разведывательной работой.
Познакомившись с В.Третьякевичем, он придумал под видом вечеринок с танцами устраивать собрания подпольщиков. Всего ребят в группе было 12 человек. Приглашали в гости итальянских офицеров для выяснения данных по воинской части, в которой они служили, да и для немцев «отмазка». Вот тогда и пригодились Колина игра на балалайке и задорные песни, что учили ребята до войны.
«Чаще всего собирались у Тины, по переулку Краснофлотскому, 2. Ведь у Коли в доме была только одна комната, там вся семья и жила», - рассказывает племянница Николая Лариса Семеновна Чернявская.
Его сестра Вера в своих воспоминаниях пишет: «Но полицаи, как собаки, рыскали по городу, выискивали, вынюхивали, старались хоть как-то выслужиться перед немцами».
Еще в ноябре 1942 года, когда Коля возвратился в город, один из полицаев выследил парня. Сначала этот предатель просто следил за ним, потом стал приходить в дом к матери Николая, к его сестре Вере с обыском. Вот как рассказывает об этих событиях Лариса Чернявская: «Как только этот полицай узнал, что Николай вернулся домой, сначала стал наведываться в дом сам. А через несколько дней пришел с немцем, у которого была овчарка. Моя мама, когда в окно увидела их, бросилась прятать в печку документы подпольной группы и письмо, которое Коля попросил отнести на ул. «Искры» (видимо, там была явочная квартира).
На немце была гестаповская форма, черный кожаный плащ и черные лакированные сапоги. А полицай холеный, с наглой улыбкой на лице. Только сапоги уж очень грязные у них были, все в комьях глины. А мать только полы помыла... Немец как-то смутился, посмотрев на вымытый пол, сказал что-то полицаю и остался на дворе, у крыльца. А полицай вошел в дом. Где он только ни искал... Все перевернул вверх дном, даже отбил доску от двери в другую комнату (она была недостроена, без полов), но ничего не нашел... Видно было, что его это злит, а ничего поделать не может.
И тогда подошел он к холодной печке, заглянул в неё - дрова как дрова, только не зажжены. В бессильной злобе бросил в лицо: « Чего же не топишь? Ну, так я тебе сейчас помогу...» И загорелись дрова. Не знал он, что именно здесь все спрятано. Но выдавать себя нельзя. Стояла мать спокойно и смотрела, как горят и паспорта, и трудовые книжки, и список с письмом, написанные Николаем.
Так и жили с ноября 1942 по январь 1943. А за неделю до ареста вечером прибежал Коля к матери, принес письмо, попросил отнести его в переулок Кирпичный. А потом обнял ее и сказал: «Видно, не увидимся скоро, готовимся к важному заданию». И убежал в ночь...
Из письма П.Перегудова: «По предательству шпиона гестапо, пробравшегося в эту группу, Н.Стрельцов был арестован гестапо».
Лариса Чернявская рассказывает: «Пришел в дом полицай и арестовал Колю. Вывели в чем был, посадили в кузов машины и увезли в комендатуру. А в машине уже была какая-то девочка, такого же возраста, как и Коля... Там его мучили, а потом отвезли в гестапо (здание поликлиники №7 на Красной площади). Мы туда ходили, один раз даже смогли передать еду в корзинке.
А через несколько дней, придя в гестапо, Коли там не застала. Никто не говорил, где он. Мать стояла на морозе с утра у здания гестапо, а рядом колонна машин. Когда грузовики стали отъезжать, услышала она крик Коли из последней машины. В последний раз увидела родное лицо. Кричала, упрашивала полицаев сказать, куда их повезли, но никто ничего не говорил. До самого освобождения города о том, где он, что с ним, жив ли - сведений никто не давал.
А немцы озверели совсем. Последние дни перед освобождением города были окрашены кровью и насилием».
В сообщении чрезвычайной государственной комиссии по установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам СССР писалось (орфография и стилистика оригинала): 
«В период оккупации г. Ворошиловграда немецко-фашистскими войсками в Каменнобродском районе 9 февраля 1943 года немецким военным командованием было дано указание своим солдатам согнать на территорию Партизанской улицы силой, при помощи оружия, жителей улиц: Партизанской, Братьев Маховых, Печатной, Сенной, Соломенной, пер. им. Жукова и 2-го Партизанского переулка».
В 6 часов утра 9 февраля 1943 года немецкие солдаты, как бешеные, с оружием в руках выгнали на улицу поголовно всех граждан от 5-летнего возраста до глубокой старости.
Матери выходили с сонными детьми на руках, разутые, раздетые. Кругом были установлены пулеметы, плотным кольцом народ окружили немецкие автоматчики.
Одинокие дети без матери гр. Чумак Ефросиньи Степановны, жены бойца Кр. Армии, ни за что брошенной полицией в тюрьму, Петя 11 лет, Витя 7 лет и Катя 5 лет, босые и раздетые, волоком были вытащены на улицу и поставлены под пулемет.
К 10 часам 9 февраля 1943 г. на Партизанскую улицу было согнано до 7 тыс. мирных жителей, которые не знали, что с ними будет. Люди прощались друг с другом и прижимали к себе детей, смотря им в глаза. Немецкие собаки выстраивали под пулеметными дулами людей в плотный частокол.
Позже выяснилась причина столь невиданного издевательства над мирным населением, оказавшегося гнусной «шуткой» немецких патрулей. Оказалось, что 2 патруля не пришли в урочное время в караульное помещение. Позже обнаружили, что они были пьяны и не смогли просто дойти самостоятельно до помещения.
К 11 часам дня женщин и маленьких детей отпустили домой, а мальчиков с 10-летнего возраста и мужчин до 70 лет угнали в комендатуру города, где проверяли документы. Кто был без документов, посадили в подвал, а с наличием документов были отпущены домой с предложением в 24 часа собраться с вещами для отправки вглубь территории, занятой немцами».
И все-таки пришел долгожданный день освобождения г. Ворошиловграда… Рассказывает Л.Чернявская: «В тот день мать пошла искать уголь на железнодорожный вокзал, топить-то уже было нечем. Был в тот день очень сильный мороз, кутались кто во что мог, поэтому рёв самолёта услышала не сразу. Испугалась, спряталась под навес и увидела наш самолет, советский, а из него «посыпались» парашютисты – сибиряки. Почему сибиряки? Да были они в кожухах, валенках и говорили по-своему, с говором. Что тут было… И обнимались, и плакали от радости…
Домой мать бегом возвращалась, а на санках везла найденный брикет с сеном. И вот возле речки услышала свист пуль, которые вонзились в сено. Упала на землю, не поднималась… И вдруг слышит: «Чего, тётка, лежишь, беги домой!» Смотрит и глазам своим не верит. Мальчишка, лет 12, идет с автоматом в руках и ведет немца – в плен взял».
А дома радость – город освободили! Сразу же побежали в комендатуру Колю искать, но… Только через несколько дней военные подсказали, что искать Николая нужно в районе Острой Могилы, в противотанковом рву. Всё поплыло перед глазами… Искали целую неделю, а потом нашли: в 150 метрах от рва, на куче расстрелянных тел верхним лежал Коля.
А похоронить нельзя - земля замерзла, тела ребят окоченевшие. Много дней родные погибших раскладывали костры, отогревали землю… Каменела душа от горя и боли, оттого, что даже похоронить не могут своих детей.
Из сообщения чрезвычайной государственной комиссии по установлению злодеяния немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, за подписью секретаря Ворошиловградского горкома ЛКСМУ П.Перегудова: «…В 150-ти метрах от противотанкового рва из расстрелянных 21.01.43 г. 25 человек опознали Стрельцова Николая - 8 ранений, комсомольца и Швыдкую Юлию - комсомолку».
Похоронили Колю сразу там же, на Острой Могиле.
Каждая горстка этой земли - память о бесстрашии и стойкости наших отцов и дедов. В 1936 году по инициативе старых большевиков города был сооружен величественный обелиск в память о лучших сынах луганского пролетариата. Но немцы в период оккупации сравняли его с землей, ненавистно им было это видеть. Вот и устроили там же место казни луганчан, которые не покорились фашистам! Но память людская вечна! Не забыли луганчане земляков, которые своей жизнью отстаивали нашу землю. В 1946 году ворошиловградцы восстановили обелиск «Памятник славы». А память о людях, погибших от фашистских захватчиков, увековечил другой монумент.
Там, на священной земле, среди тех, кто не покорился фашистам, и покоится Николай Стрельцов – партизан, подпольщик, луганчанин.
Н.Гаврюшенко, библиотекарь СШ № 13 им. А.Молодчего